фрагмент из неопубликованной повести «Домино»
Максим посмотрел в глазок и не поверил. За дверью действительно стояла она – сумасбродная девица, нимфоманка, жертва моды, особа, мечтающая переспать с ним с самого первого дня их знакомства.
Максим не противился ее пьяным шалостям и стоически сносил все попытки соблазнить его. Он снисходительно относился к желанию подруги увидеть в нем любовника, друга и отца. Ведь Максим хорошо знал историю этой девочки.
Все детство Элла провела в провинции на коротком поводке у матери, которая оберегала девственность дочери как зеницу ока. Затравленная, запуганная, выросшая без отца, Элла боялась мужчин до дрожи. С молодых ногтей мать внушала, что все несчастья от мужчин, и пример её невеселой жизни – яркое тому подтверждение. Мать в одиночку тянула быт, по ночам тихо всхлипывая в подушку от беспроглядного одиночества. В их доме было уютно, но бедно. Случалось, что Элла по нескольку лет ходила в школу в одном и том же пальто. А настоящим праздником в семье считались пельмени, которые они вместе лепили по-воскресеньям.
Когда Элла училась на третьем курсе института, мамы не стало. Как ни странно, но именно инсульт положил конец монастырским порядкам. Шок от утраты сменился желанием попробовать все, на чем раньше лежало строгое табу. Элла ударилась во все тяжкие, но быстро поняла, что главный ее «наркотик» – это секс. Остальным вредным привычкам она могла сказать «стоп», но похоть... Похоть стала её богом.
Сначала она перепробовала ребят со старших курсов института. Толстые, сутулые, тощие, накаченные. «Мне было все равно с кем, лишь бы каждый день новый» - откровенничала Элла. «Когда это стало вредить репутации, я перевелась в другой институт. Однако на новом месте всё как-то сразу не задалось. Если бы не один случай, возможно, я бы и получила диплом юриста, а так мое образование - неоконченное высшее».
Случай, который помешал Элле доучиться, был и комичным, и трагичным одновременно. Сейчас она больше с улыбкой вспоминала о нём, но раньше это была одна из тайн, которую все участники предпочитали хранить на дальних полках подсознания.
А дело было так. Весной, кажется, в мае, кто-то из новых подружек нашептал Эллке про Серегу, длинного худого пятикурсника, которого все почему-то звали «Иван Иванычем». Об истинном происхождении клички, девушка догадалась, когда увидела Серегу голым. Это случилось прямо в аудитории после занятий, когда они решили подружиться организмами. Тощий студент, обладатель непомерного достоинства, выглядел нелепо, но Эллу это не оттолкнуло. Предвкушая большую радость, она отдалась на растерзание «Иван Иванычу» прямо на столе в аудитории. И все бы ничего, если бы не прилетевший невесть откуда футбольный мяч, который угодил прямиком в окно. От неожиданности и шума бьющихся стекол Эллку «замкнуло». Нервная судорога так схватила «Иван Иваныча», что бедный Серега взвыл от боли. Расстаться по-хорошему горе-любовникам не удалось. Ударная сила мяча оказалась прямо пропорциональной силе девичьего испуга. А тут, как назло, на шум прибежали люди, потом подтянулась футбольная команда, скорая помощь...
Серёгу и Элку санитары несли на носилках по институтским коридорам мимо остолбеневших от ужаса преподавателей, мимо студентов, которые не преминули поупражняться в красноречии.
Полет к вершинам оргазма окончился позором, пережить который помогли лишь кардинальные изменения в судьбе. Но еще лежа на носилках Элла точно знала, что видит свой ВУЗ в последний раз. Сюда она больше не вернется. Настал час уехать из родного города, тихо исчезнуть, затеряться там, где никто не станет искать. Пришло время отправиться в Москву!
Она снимала крохотную однушку на окраине столицы, что, впрочем, не мешало ей частенько захаживать к другу-провинциалу, особенно когда наступала депрессия либо случалось нечто неординарное.
«Принесла нелегкая в такую рань».
Максим глядел в глазок и медлил. Ему не хотелось никого видеть.
«Сделать вид, что меня нет?»
Он увидел, как Элла вынула изо рта сигарету и демонстративно стряхнула пепел на пол. Не дождавшись ответа, девушка решительно забарабанила кулаком в дверь.
- Открывай, паршивец! Я знаю, что ты дома, - она на секунду задумалась и тут же добавила, - и что ты один!
Обычно Элла предупреждала о своих визитах, которые, как правило, напоминали стихийное бедствие. Максим готовился к ним морально, впрочем, на материальной стороне дела это тоже отражалось. Подруга могла нарочно-случайно разбить дорогую вазу, чашку из роскошного кофейного сервиза. Ей было под силу проломить кулаком фанерную дверцу антресоли и в бешенстве повалить на пол стойку с компакт-дисками. Элла могла пройтись по квартире маленьким смерчем, оставляя повсюду следы своей неуёмной энергии.
Зато на следующий день она приходила в гости с огромными сумками, в которых лежали: новый сервиз, дорогие стойки для хранения музыкальных дисков, даже новые дверцы для антресоли. Элла не заморачивалась с подбором цветов, ее не интересовали детали, она просто взамен разбитого покупала то, что нравилось ей. Недостатки вкуса компенсировались искренностью, с которой она возмещала убытки.
В результате коробки с несуразными подарками и ненужной посудой отправлялись прямиком на балкон, где они хранились годами. Лоджия превратилась в склад ненужных вещей: выбросить – жалко, пользоваться – глупо, передаривать – некрасиво.
Несмотря на все это, нечто незримое склеивало их дружбу. Будто невидимая рука подбрасывала поленья в пламя костра их странных отношений.
Вот и на этот раз Максим сломался, и, повернув ключ в замке, открыл дверь.
- Наконец-то, - переступая порог, сказала подруга, - а то я подумала, ты умер.
Максим попытался изобразить на лице что-то вроде изумления, но надевать маску не пришлось. Элла стремительно прошла на кухню, даже не взглянув на лицо друга. Похоже, она была озабочена чем-то глубоко личным.
Максим запер дверь и поторопился на кухню. Он вспомнил, что оставил открытым ноутбук. Когда он вошел, Элла уже дымила, склонившись над экраном.
- Пепельницу подай, - приказала она.
Максим понял, что она читает его дневник и резко захлопнул крышку компьютера:
- У тебя что-нибудь срочное?
- Нет, блин, просто шла мимо!
Подруга с вызовом плюхнулась на стул и пустила дым в лицо Максу.
- Куда же ты шла в девять утра воскресенья?
Не отводя взгляда, Элла продолжала нападать.
- Кругом одни мудаки!
- Вероятно, и я в этом круге?
- Если бы сейчас не открыл дверь, то да!
Максим подал пепельницу.
- Зато честно! За что и люблю. Кофе будешь?
- Лучше сразу яду.
- О, это – пожалуйста!
Максим открыл шкафчик, в котором хранил различные лекарства и принялся перебирать препараты.
- Тебе повезло. Я нашел!
Вынув из белой коробки вкладыш, Максим развернул его и сделал вид, что читает вслух:
- Т-а-а-к, цианистый калий - применяют для лечения хронической, длительно не прекращающейся жизни в любой фазе заболевания. Также назначается при хроническом прогрессирующем невезении, острой потере смысла жизни и маниакально-депрессивном психозе для осуществления суицидальных действий. У тебя с утра какой диагноз?
- СПИД.
Максим растерянно посмотрел на подругу. Шутка показалась ему странноватой.
- Что ты сказала?
- Ты не ослышался.
Парень побледнел. Он ведь все время просил её соблюдать осторожность.
- Ты что, не предохранялась?
- Не помню, пьяной была, - с нее быстро сошла спесь и она вся скукожилась, - я честно, не помню.
- Как ты узнала?
Девушка полезла в сумку и достала мобильный.
- Читай!
Максим взглянул на дисплей и прочитал sms: «У меня нашли СПИД. Сходи проверься».
- Д-а-а-а, - многозначительно протянул он и, вспомнив про собственную sms-эпитафию, добавил, - в 21 веке новость о том, что умрешь, приходит специальным сообщением на мобильный.
Элла ничего не ответила. Девушка лишь сделала глубокую затяжку и посмотрела в окно.
- А почему sms¬ без подписи?
- Откуда я знаю?! – Недовольно буркнула Элла.
- Ты что, даже имени его не помнишь?
Подруга оторвалась от вида из окна.
- Его телефон записан на букву «К». Коля, Кирилл, Костя - да какая теперь разница, как его зовут? Все это уже не имеет никакого значения! Как и твои дурацкие вопросы о презервативах. Поздно пить «Боржоми», у меня СПИД и точка!
Элла полезла в сумочку и достала свернутый вчетверо лист бумаги.
- Я тут набросала, как меня похоронить...
Максим вытаращил глаза. Еще недавно он собирался сделать то же самое, а теперь ему словно показали собственную глупость.
- Какие похороны, какое завещание? Ты спятила!
Он кинулся к Элле и начал ее утешать.
- Все будет хорошо. Ты только поверь в этом сама. Понимаешь? Нужно в это поверить...
Элла не сдержалась. Ее губы задрожали, а из глаз покатились слезы.
- Почему я? Максим? Почему? Ведь я так хочу жить, хочу любить... я...
Слова утонули в тяжелых всхлипах. Она не могла остановить свои рыдания. Максим продолжал гладить подругу по плечу, приговаривая: «Все будет хорошо. Ты не умрешь! Не надо плакать. Это все неправда. Нет у тебя никакого СПИДа».
Максим вдруг остановил свои причитания и вернулся в мыслях к тексту злосчастной sms. В один миг он все понял!
- Подожди, с чего ты взяла, что у тебя СПИД?
Максим отстранил от себя Эллу и посмотрел в ее распухшие от слез глаза. Он видел в них животный страх. Тот самый, что рисует в воображении человека ужасы последних дней жизни и, конечно, адские муки за грехи прелюбодеяния.
Блюстители веры из века в век с особым злорадством смакуют подробности огненной геенны, с раскаленными до красна сковородками, приготовленными для греховодников. Тут вам рассказы про удушающий запах серы, и про котлы с горячим маслом. Ад предстает в таких подробностях, словно те, кто свидетельствует о преисподней, каждую неделю ездят туда на экскурсию. Очень может быть!
В людях будто специально культивируют болезненное чувство вины. Вот и получается, какое вероучение ни возьми, все убеждают, что ты кругом виноват, и только праздники у всех разные.
Жизнь верующего человека строго регламентируется текстами, которые на протяжении веков успешно выдаются за волю Всевышнего. Это Бог повелел не есть свинину. Иегова сказал посвященным, что кошерно, а что нет. А тем, у кого не получается жить «праведно» – есть возможность прикупить индульгенцию. Согрешил – оплати спасение. Нет денег – отмаливай. Правила – есть правила. И человек соблюдает пост или субботу, искренне полагая, что слепое следование ритуалам, гарантирует теплое местечко в раю. Религиозные познания Эллы ничего кроме адских мук ей не сулили. Да и жить ей ох как хотелось.
- Ты тут рыдаешь передо мной, завещанием трясешь, - но так и не ответила, ты тест на ВИЧ делала?
Элла вдруг перестала всхлипывать и с недоверием посмотрела на друга.
- Где я могу сделать тест утром в воскресенье?
- Как где, в Склифе.
- Одна не поеду. Мне страшно.
- Я вижу! У страха глаза велики! Ты еще не узнала результат, а уже составляешь завещание.
- Но...
- Не перебивай! Сейчас ты находишься в плену эмоций. Ты боишься и это понятно! Но если разобраться по-хорошему, твой страх лишь игра воображения!
- Ты издеваешься?
- Ничуть, - он снова обнял подругу за плечи, - пойми, так устроены люди. Самые ужасные опасения начинают заполнять все пространство наших мыслей. Мы думаем о том, чего искренне боимся. Эти страхи как магнит притягивают новые опасения. Ком ужаса разрастается до таких пределов, что ты просыпаешь и ложишься спать с этими чудовищными мыслями. Когда ты так живешь, ангелы смотрят и не понимают: если она все время думает о том, как бы не заболеть, значит, это ей больше всего нужно. Поэтому ты и получаешь в ответ страшную и беспросветную реальность.
Элла взорвалась.
- Что ж, по-твоему, ангелы дураки?! Не видят разницы между подлинным желанием и обыкновенным страхом?
- А ты слетай, расскажи им об этом! Объясни, где заканчиваются твои желания и начинается обыкновенный страх. Бог, по-твоему, тоже обязан быть полиглотом, чтобы понимать просьбы своей многоязычной паствы? А? – Максим постарался рассуждать здраво, - по-твоему, Создатель - это такой супермен, которому до всего есть дело, он следит за всеми, не упуская из виду ни дела, ни мысли своих рабов... Он – великий и могущественный снизошел до уровня раба, чтобы выслушивать их просьбы, недовольства, стенания. Богу больше нечем заняться?
Элла растерялась.
- Я не теолог. И вообще, откуда мне знать? Всё это философия. Слова. Мне что прикажешь делать?
- Для начала перестать думать о СПИДе как о свершившемся событии в твоей жизни, - порекомендовал Максим, - перестань подкармливать свой страх новыми порциями страшных картинок своего богатого воображения.
- Ты меня не слышишь! – Не выдержала Элла и со злостью потушила сигарету в пепельнице.
Здесь уже вскипел Максим.
- Это ты меня не слышишь, - закричал он, - кто тебе сказал, что ты заразилась?
- Ты sms читал?
- И что там написано?
Элла запнулась. Ей не хотелось заново произносить вслух эти страшные слова. Тогда Максим схватил со стола мобильный и, отыскав сообщение, сунул дисплей прямо в лицо подруге.
- Читай еще раз! – Скомандовал он.
Девушка демонстративно отвернулась. Ей хватило ужасов и переживаний прошлых дней, чтобы заново перечитывать «приговор».
- Где тут сказано, что ты больна? Где?
Он громко прочитал текст еще раз, в надежде, что Элла сама все поймет, но подруга лишь недоуменно хлопала опухшими веками.
- Зачем ты закрываешься от правды? Хочется жить в мире страхов – живи, но тогда не проси меня тебе помогать.
- Ты жесток!
- Это ты проявляешь жестокость по отношению к себе. А все потому, что боишься посмотреть правде в глаза.
- Какой правде, Макс? – В сердцах закричала Элла и зло смахнула со стола пепельницу. У нее в голове пронеслась череда однотипных кадров никчемной жизни. Танцы, клубы, шмотки, алкоголь, секс, кино. Теперь все это потеряло всякий смысл! Порочный круг удовольствий разомкнулся одной единственной sms-кой, что означала конец всему. Осталось только опустить руки, пожалеть себя и смириться с полной безысходностью. А ведь ей так хотелось сочувствия, участливого взгляда, сопереживания. За этим, собственно, она и явилась к Максиму в такую рань. Но вместо милосердия, получила морализаторство.
- Лучше скажи, что мне делать? - Со скорбным видом попросила подруга.
- У меня рецепт один: веселиться!
- В Склиф?
- Это не самое веселое место. Поедем в аквапарк или в бассейн, а в Склиф заедешь, когда случай подвернется. Тебе сейчас не до анализов.
- А как же СПИД?
- Нет у тебя никакого СПИДа, выкинь всё из головы. Это все навеянные страхом ужасы. Ты здорова, как лошадь. Посмотри на себя и прекращай рыдать. Сейчас поедем к воде. Пусть она смоет все плохие мысли, - Максим поцеловал подругу в щеку и добавил, - по-моему, твой купальник лежит где-то у меня. Пойду поищу.
Он вышел с кухни, намеренно оставляя девушку в одиночестве. Пришло время успокоиться и взять себя в руки. А это, как ни странно, следует делать наедине.
Элла вздохнула и подняла с пола пепельницу. К счастью, та оказалась крепкой и не разбилась. Курить больше не хотелось. Да и плакать тоже. Осталось только избавиться от сора дурных мыслей. Но как переключить сознание? Как заставить себя не думать о плохом?
- Смыть! – Вслух ответила девушка и подумала: «Вода! Ну, конечно! Нужно смыть с себя всю эту грязь».
Решение пришло моментально. Элла неслышно прошла в ванную комнату и заперлась там. Она стянула с себя одежду и вошла в душевую кабину. Открыв кран, Элла сделал воду едва теплой.
«То, что надо! Взбодрит».
Поднеся лейку к самой макушке, девушка повернула рычаг и включила душ. Струи ударили в самое темечко, обдавая тело прохладой. Она вскрикнула, но ритуал не прервала. Элла продолжала стоять под потоком, концентрируясь на своих ощущениях, как вдруг слова сами начали срываться с уст.
«Исцели меня вода! Смой мои проблемы. Унеси мои страхи, смой дурные мысли!»
Элла снова и снова повторяла фразы, рождаемые внутренним желанием получить исцеление. Она, сама того не ведая, наделяла слова силой магического заклинания. Казалось, что, проникая глубоко в сознание, вода вымывает оттуда тревоги и опасения, смывает все страхи и подозрения, готовя место для новых светлых идей и мыслей. Обычный прием душа был превращен Эллой в акт внутреннего очищения. И это не могло не радовать Максима. Он стоял под дверью ванной и слышал каждое слово Эллы.
«Какая же она молодец» - думал он, - «В аквапарк точно можно не ехать».
Прошло пол года. Элла сама позвонила в выходной и призналась, что результаты анализов отрицательные.
- Я поняла, - спокойно заявила она, - СПИД - болезнь тех, кто не любит себя,
кто пытается сексом заглушить недостаток любви. Но это осознание дорого мне обошлось.
Денис Захаров