Перед массивными дверями с табличкой «Ш. Е. Ф.» собиралась толпа. В длином коридоре было тесновато. Посетители, сжимая в руках записки, суетились и толкались, пытаясь образовать нечто вроде очереди.
- Не толкайтесь, друзья, - ласково обратился к присутствующим один из группы, - все успеем, не стоит устраивать ажиотаж.
Групповой галдеж прекратился и в коридоре воцарилась тишина.
В тот же миг, массивная створка двери приоткрылась и в коридор ворвался порыв ветра, приносящий свежий аромат цитрусовых. В толпе оживились.
- Кажется, пора! – сказал тот, кто оказался ближе всех ко входу в кабинет шефа.
Он сделал осторожный шаг и протиснулся вперед. Остальные застыли в ожидании, с интересом наблюдая, как фигура медленно скрывается в приоткрытый дверной проем. Затем дверь тихонько закрылась и в коридоре снова начали перешептываться, сжимая в руках сложенные вдвое бумажки.
- Давайте недолго, - предложил один из толпы, - излагаем суть без долгих преамбул. У всех дел - невпроворот.
В ответ все понимающе закивали и кинулись перечитывать написанное. Нужно было подготовиться и значительно сократить тексты, доведя просьбы людей до четко сформулированных желаний. Однако, многим ангелам сделать это оказалось не просто.
- Ничего не понимаю, - громко произнес высокий ангел, в который раз перечитывая записку, - о чем она просит?
- А что такое? – участливо поинтересовался сосед.
- Мечтает о счастье, а вот о каком – не пишет. Просто счастье. Понимай как хочешь. Я, бывает, посмотрю на то, с каким жаром она занимается чужими судьбами, и думаю, может в этом состоит ее счастье. Так на, возьми еще... Вот тебе другие люди с проблемами, которые ты хочешь решить за них, в ответ она жалуется на жизнь и просит того же.
- Странные эти люди.
- Давай посмотрим на твою подопечную, - попросили коллеги из очереди.
- Смотрите, что творится у них в головах, – и ангел развернул свернутую записку.
Буквы, написанные человеческой рукой вдруг зашевелились и уплыли, как стая черных лебедей, оставляя после себя белую гладь бумаги. На этом импровизированном экране проявилось лицо немолодой женщины, которая стоя перед стеной плача в Иерусалиме, дрожащей рукой опускала записку в проём между камнями.
- Так начинаются все истории просителей, - пояснил новичкам, ангел, что ожидал своей очереди поодаль.
Он стоял в этом коридоре-приемной уже не первый раз и отлично знал как несовершенны люди в своих желаниях.
В комнате было душно. Нина открыла окно и вдруг четко услышала свое имя. Соседки, сидевшие на лавочке перед подъездом, обсуждали её персону. Не в силах совладать с любопытством, Нина спряталась за шторку, напрягая слух.
Глухие старухи разговаривали довольно громко, так что большинство фраз прекрасно слышались из окна квартиры на первом этаже, в которой Нина жила вместе с дочерью и внуками.
- Очень она хорошая, - сказала бабуля в синем халате, - Нинка наша отзывчивая и добрая. Таких редко сейчас встретишь.
- Да, да... – поддакивала её собеседница, - всегда придет, поможет, последний кусок хлеба отдаст.
- А вчера она мне деньжат на продукты подбросила. Просто так, - похвалялась третья старушка с клюкой.
- Подвезло тебе баба Маша, только ей за что такие наказания? Муж сгорел, дочь не работает, внуки. Одна она тянет все хозяйство.
При этих словах, Нина тихонько заплакала. «А ведь верно соседки говорят. Добрая я, добрая, только жизнь замечать этого не хочет» .
Она вытерла рукой набежавшие слезы и, вспоминая о том, что соседки считают ее доброй, хорошей женщиной, успокоилась. На душе стало легко и приятно. Нина считала, если в глазах посторонних людей о ней думают хорошо, значит жизнь состоялась. Кому какое дело, что в глубине души она считала себя глубоко несчастным человеком? Чужая душа – потёмки. Зато внешне, лицо добродетельной женщины сохранит ее от осуждения и порицания окружающих. А это серьезный повод ходить по двору с гордо поднятой головой.
Это добавляло Нине уверенность в том, что в глазах окружающих она живет правильно, по совести, что заботясь о других и безустали помогая дочери, она поднимается по лестнице одобрения друзей и знакомых. А если кто-то ее пожалеет, доброе слово и кошке приятно.
Положительное мнение соседок компенсировало и то, что падая от усталости она подолгу не могла уснуть. Ворочаясь в пустой кровати, она искала ответы на вопросы, почему с ее готовностью прийти на помощь каждому, она не получает от жизни того же самого. Почему на такую добрую и хорошую женщину, проблемы налипают как на снежный ком, что катится вниз с горы?
Когда был жив муж, они с дочерью ездили отдыхать на дачу, вдвоем с супругом отправлялись в романтические путешествия, смотрели мир, узнавали дальние страны. Все было хорошо, до тех пор, пока муж не сгорел в бане. Был ли это несчастный случай или умышленный поджог, следствие не установило. После больницы муж прожил еще пол года, а потом скончался. Тихо. На диване. Заснул и не проснулся. Дочь потеряв работу, осталась одна с двумя детьми на руках. Делать было нечего, и Нина пошла работать в сиделки. Там платили больше.
Она терпела капризы вредных старух, убирала за ними, готовила обед, давала лекарства. Ублажала их чтением и досужими разговорами. А вечерами, возвращаясь домой, проверяла уроки у внуков, стояла у плиты и сетовала на жизнь, которая не давала продохнуть. Почти все зарабатываемые деньги Нина отдавала дочери, которая была молода, здорова и красива. «Пусть хоть она поживет в радость» - размышляла женщина, вручая дочери деньги на очередные туфли или платье.
Тайком от близких она жалела местных старух-соседок, подкармливая их карамелью и яблоками. Одна была особенно одинокой и какой-то жалкой. Другая дальше скамейки у подъезда вообще не выходила, так что Нине приходилось почти ежеденевно приносить ей хлеб и продукты. Она любила быть полезной и нужной, несмотря на внутреннюю усталость от этой круговерти.
А недавно Нина стала героиней городского масштаба. Историю подвига, о котором она с удовольствием всем рассказывала, еще напечатали в городской газете. Сей факт на какое-то время добавил ей энергии для порции новых добрых дел.
В истории чудесного спасения старухи, забытой в горящем доме, была маленькая оговорка. Никто из родственников спасенной не кинулся благодарить Нину за её поступок.
Уже потом женщина случайно узнала, что старуха была чуть ли не ведьмой, от которой стонали все родственники и соседи. Несчастный случай на пожаре мог бы освободить их от вредной бабки, склонной к пакостям, но вмешалась Нина и у семьи начался новый ад. Старуха гнобила родных за забывчивость и, выйдя из больницы, разбушевалась не на шутку. Ее фантазия стала еще более извращенной, заставляя всех причастных к этой истории ненавидеть не только бабку, но и ее спасительницу.
Нина расстраивалась. Впрочем, знай об этом раньше – она все равно бы спасла старушку. Какой никакой, а человек, а Нина добрая, хорошая женщина, для которой чужие судьбы оказались важнее собственной.
Оказавшись в Иерусалиме, Нина посетила все святые места. Молилась она истово, со слезами, прося у Бога счастья дочери, внукам и себе. А потом она услышала, что есть такая стена плача, куда можно вложить записку с желанием и оно обязательно сбудется.
Такая связь с Богом посредством записки казалась ей эффективным способом достучаться до небесной канцелярии со своими просьбами. «Молиться, конечно, хорошо. Но с запиской, надежней» - думала Нина и, долго собираясь с мыслями, вывела на бумажке два слова: «хочу счастья». Вот так просто и без уточнений. Богу то виднее чего она достойна!
Сложив бумажку в несколько раз, она поглубже засунула послание меж камней знаменитой стены в Иерусалиме. Признаться честно, ей было стыдно просить у Создателя простого человеческого счастья, ведь внешне, для окружающих, она выглядела очень счастливой и довольной жизнью женщиной. Ей не хотелось, чтобы даже здесь в чужой стране, кто-то догадался о ее секрете и уличил в двойственных ощущениях ее души. Поэтому Нина быстро проделала ритуал и поспешила покинуть площадь незамеченной другими паломниками.
...Ангел с удивлением следил, как его подопечная, сбиваясь с ног, пытается затеряться в толпе, подальше от Стены Плача, у которой он еще минуту назад проливал слезы над тем, какие несовершенные желания формулируют эти совершенные, с точки зрения Создателя, существа.